Потом, ближе к «вечеру», Тиания повела меня в середину лабиринта комнат и показала компьютер, который управлял жизнью ее воздушного замка. Компьютер оказался совершенно непохожим ни на что из того, что мне доводилось видеть в жизни. Это было устройство наподобие большущего микрофона, перед которым Тиания садилась и произносила вслух команды. Она объяснила мне, что на самом деле никакой нужды произносить команды не было — просто она хотела, чтобы я узнал, какой вечер она задумала для нашего пиршества. Ее приказы были бы поняты и выполнены, даже если бы она просто посидела перед компьютером молча и передала бы свои мысли машине. Устройство выполнило бы приказ, какое бы существо им ни воспользовалось бы, потому что телепатия не ведает границ между расами, видами и родами. Мысль есть мысль.
Вечер предстоял экзотический. Нет, это еще было слабо сказано. Фантастический! Две луны — одна золотая, другая серебряная — поплывут по ночному небу, а весь замок овеют теплые ветерки. На небе засияют крупные, с человеческий кулак, звезды — такие большие, что до них захочется дотянуться и сорвать с небесной тверди, и метеориты расчертят темноту небес своими огненными следами. Будет звучать нежная тихая музыка — самые прекрасные мелодии с тысячи разных планет, и будут танцы и песни, и вкусные угощения и напитки до «утра». И утро тоже предстояло фантастическое. Пиршество должно было продолжаться всю рукотворную ночь.
Когда Тиания наконец отдала компьютеру все необходимые распоряжения, она встала, и я взял ее за руки.
— Всю ночь? — спросил я у нее с улыбкой.
— Да, — ответила она радостно, но, заметив мой взгляд, смущенно залилась румянцем. — Но когда наши друзья разойдутся, для нас начнется другая ночь, долгая, чтобы мы сумели насладиться друг другом. Но ты не должен будешь слушать, когда я стану давать компьютеру замка распоряжения насчет этой ночи!
Затем мы искупались в бассейне, расположенном внутри замка, оделись и поднялись на крепостную стену, чтобы встречать прибывающих гостей. Гости были, наверное, еще более удивительны, чем само предстоящее празднество. Первыми прибыли представители птицеподобной расы лингвистов — дчичи, один из которых, Эсч, первым поприветствовал меня в Элизии. Следом за ними прибыла крошечная парочка. Поначалу я решил, что это дети, когда увидел их, летящих к нам издалека. Они прибыли совершенно обнаженные, без драконов и даже без антигравитационных поясов. Но только тогда, когда они опустились на стену рядом с нами, я увидел, что у них есть крылья — две пары тонких прозрачных перепонок, отливавших всеми цветами радуги. Летучая парочка больше напоминала насекомых. Стройное тельце, тонкие ручки, улыбчивые лица, покрытые тонким нежным пушком. Тиания тепло поприветствовала гостей и указала им дорогу к замку.
Затем появилось человекоподобное создание невероятно высокого роста в огненном плаще, закрывавшем его тело от шеи донизу, — были ли у него ноги, я так и не понял. Он прилетел к нам на ветрах очи — так мне сказала Тиания, пользуясь исключительно энергией левитации, которую создавал своим сознанием. Это был Ардатха Элл, белый маг с проклятой демоном планеты Пу-Тха. Он один сумел добраться оттуда до Элизии. Он приветствовал нас низким гулким голосом. Глядя на мага неотрывно, я готов был поклясться, что голос слетает не с его бледных губ, но при этом он не был телепатическим в том смысле, в каком понимал телепатию я.
Так они прибывали, наши гости, существа и создания из всех миров фантазии, которые только могли привидеться во сне человеку. И все они просто любили эту женщину, деву, богиню, чье сердце принадлежало мне. Их было несколько сотен, а может быть, и больше, и никто из них не был Старшим Богом, но все были Избранниками Богов. И некоторые из них, как и сама Тиания, очень походили на людей — прекрасные создания, потрясающе красиво сложенные и блистающие тонкой красотой, но при этом столь экзотичные в поведении и манерах. Однако все они, как Тиания, излучали ауру чистейшей любви, что явно не могли быть простыми смертными.
Я даже не стану пытаться описывать ту ночь, все чудеса и тайны, свидетелем которых мне довелось стать. Достаточно будет сказать, что невзирая на то, какими разными были наши гости, и на то, сколь разными языками они говорили, и несмотря на то, что на Элизию они прибыли из самых разных уголков времени и пространства, всех их объединяла радость дружбы. Эта радость всю ночь только нарастала, и я завел множество новых друзей, хотя на Земле у меня их было совсем немного. Когда совсем нет страха и ненависти, могут существовать только радость и любовь!
И вот ночь, какой бы долгой она ни получилась, пришла и ушла. Время пролетело, и самое прекрасное утро, какое мне когда-либо доводилось видеть, сменилось днем, и наконец наши гости покинули нас. Мне было грустно расставаться с ними, но Тиания сотворила для нас новую ночь, рядом с которой все красоты и радости ночи минувшей померкли…
3. Мир чудес
(Из магнитофонных записей де Мариньи)
Слишком скоро наступило время, когда Тиания — вероятно, ощутив во мне зачатки беспокойства, — решила увезти меня из своего замка, чтобы я повидал Элизию. То, что я пока успел узнать о родине Старших Богов, было ли крошечной толикой от удивительного целого. Тиания сказала мне, что если бы я прожил тысячу лет и объездил Элизию вдоль и поперек, я бы все равно не познал и половины ее чудес.
Наши путешествия продлились довольно-таки долго. Часто мы останавливались на ночлег в домах, замках, иногда — в гнездах. Один раз даже ночевали в улье — жилище друзей Тиании. Порой возвращались в замок Тиании на небесном острове. Иногда мы садились верхом на Отх-Нетха — когда направлялись в такие места и к таким существам, которых особо хотел повидать дракон. И все же, невзирая на нескончаемые чудеса, на невероятную величину и красоту этого мира чудес, что-то все время не давало меня покоя — какое-то странное чувство отчаяния. И честно говоря, я сам не мог понять, что это за гнетущее чувство.
Откуда могло взяться отчаяние в Элизии, где могли сбыться мечты любого человека, где можно было забыть обо всех страхах и раствориться в атмосфере благополучия, излучаемой самими Старшими Богами? И тем не менее меня не покидала тревога, словно бы я оставил что-то недоделанным — что-то очень важное. И точно так, как не дает покоя забытое слово, вертящееся на кончике языка, так и это суперважное, но не сделанное дело не давало мне покоя. Но стоило мне попытаться сосредоточиться на этой мысли, как она ускользала от меня, и я ничего не мог понять.
Нет, на самом деле это было не отчаяние. Что же тогда? Чувство вины? Но в чем же я мог себя винить? Разве сами Старшие Боги не нашли меня достойным своей милости? Разве Кхтанид, владыка, восседавший на троне в Хрустально-Жемчужной Палате, не благословил союз Тиании с ее Землянином? Нет, дело было не в чувстве вины. А в чем было дело — со временем, безусловно, это до меня дошло. Может быть, я даже все время знал об этом, но просто не желал в этом признаваться, отсюда и появились и чувство вины, и отчаяние, но к тому времени лекарство от этого моего душевного беспокойства уже было найдено.
Однако я уклонился от темы. Я увидел Элизию. И теперь я попытаюсь, хотя для этого трудно подобрать подходящие слова, описать хотя бы некоторые из чудес этого мира.
Там, к примеру, есть огромный воздушный город, где живут дчичи. Это глубокие лавовые ущелья и шпили, изрытые туннелями. Это усланные шелками гнезда общественные инкубаторы. Но если тебе это покажется чем-то наподобие сильно усовершенствованного птичьего базара где-то в нашем Северном море, не заблуждайся. Во-первых, этот город находится на острове, который парит на высоте многих миль над Элизией, и держит его в небе множество антигравитационных дисков. Тамошние гнезда не менее удобны и ухожены, чем покои в замке Тиании, а обитатели города, сородичи Эсча, куда более цивилизованы и образованы, чем любая из земных рас. Птенцы дчичи, еще пребывая в скорлупе яиц, начинают обучаться наукам и искусствам — а в частности, языкам, лингвистике и прочим способам речи и общения десятков рас и цивилизаций вечно расширяющейся вселенной. Взрослые дчичи — бесстрашные путешественники в пространстве и времени, искатели знаний в самом полном смысле этого слова.